Оказалось, что на фостеровский проект было потрачено 6 миллионов долларов, но приступить к его реализации не получается, потому что при проектировании не были учтены охранные статусы зданий вокруг музея, да и вообще всей территории вокруг, которая официально признана заповедной. Фостер прошёлся по ним, как бомбардировщик В-52. Не из-за кровожадности. А просто ему не потрудились объяснить, что здесь можно делать, а чего нельзя. У архитектора не было нормального техзадания. Естественно, если бы ему объяснили, что это здание сносить нельзя – он бы не стал ничего проектировать на его месте. В общем 6 миллионов баксов просто просрали. Когда Фостеру предложили переделать проект, он, поняв, что с таким бестолковым заказчиком лучше вообще не связываться (благо, без работы он не сидит), послал всех на хер. Сказав, мол, можете делать с этим проектом всё, что хотите, но, чтобы даже имени моего рядом с проектом никогда не упоминалось.
В расположенной за ГМИИ бывшей усадьбе Вяземских-Долгоруких при СССР размещался музей Маркса и Энгельса. В 1993-м году усадьбу передали Российскому дворянскому собранию. С условием, что дворяне всё отремонтируют и приведут в порядок. Какой-то сердобольный немец выделил на это из своего кармана 3 миллиона дойчмарок. Дойчмарки бесследно испарились, а цвет и соль русской нации дворяне стали налево-направо раздавать усадебный дом в субаренду. Заодно ещё и приторговывая дворянством (мне лично предлагали). Через 9 лет здание у них отобрали в полуруинном состоянии. И отдали его ГМИИ. Теперь и эта усадьба по плану реконструкции должна принять в себя часть музейной экспозиции. Во дворе усадьбы, которая является объектом культурного наследия, Фостер запланировал подземный ярусный паркинг. От проекта Фостера, как известно, отказались. Но перед этим попилили 200-летние дубы. То есть, ничего не сделав, успели-таки нагадить…
Жена когда-то работала в школе и рассказывала, как у них делали ремонт. Выигравшие тендер маляры красили маслом оконные рамы – и сразу закрывали. Когда пришли учителя – оказалось, все рамы склеились между собой. Чтобы помыть окна перед началом учебного года, пришлось их ковырять стамесками и выбивать молотками. После этого на одной поверхности остаются комья засохшей краски, а на другой – голое дерево. Естественно, ни закрыть, ни открыть такое окно невозможно. Учителя ножами и рубанками очищали торцы рам, зашкуривали наждаком – и красили заново. На повторный ремонт и новых строителей денег, естественно, предусмотрено не было.
И так (если речь идёт о казённых деньгах и объектах) делается почти всё… Как будто с большого, большого бодуна.