avderin

Мой хабаровский родственник Витя рассказывал, что его прошедший всю войну отец категорически не хотел ничего о ней вспоминать. Хотя сыновья и дочери много раз его об этом просили.
Я вообще заметил, что люди, хлебнувшие той войны в полной мере, говорить о ней как-то не любили и не хотели.
Подозреваю, что на то было две причины. Первая: эти воспоминания и через много лет заставляли их содрогнуться, выбивали из колеи, ломали любое душевное равновесие.
Второе. То, что они видели, слишком не соответствовало официальным версиям и картинкам. Про героический единодушный порыв советского народа, отеческую заботу партии о всех трудящихся и тому подобное.
Можно просто посмотреть фотографии солдатских колонн тех времён. Там полно откровенных детей, пацанов 15-16 лет. Вместе с нормальными призывниками массово воевали дети, воевали старики, воевали уголовники… Часто их гнали в атаку, выдав вместо винтовок лопаты, гнали через минные поля, некормленых, в сапогах с отваливающимися подмётками. Голодные солдаты были просто вынуждены грабить местное население. Их бросали на доты, чтобы доложить об оплаченной солдатской кровью победе к Первомаю или дню рождения вождя. Часто они терпели самодурство пьяных командиров…
И, представьте себе, чем грозили такие воспоминания вспоминающему? НКВД-то не дремал. Говорить правду было просто опасно. А врать ветеранам не хотелось. Вот они и молчали. Молчали в сталинские времена – когда за неугодные разговоры можно было попасть в лагеря, молчали в брежневские – чтобы не попасть в психушку. А многие и потом боялись сказать лишнее – потому что, кто знает, какая власть будет в стране завтра или послезавтра…
И про войну нам рассказывали в основном люди, которые воевали, так сказать, на партийном, идеологическом, фронте. Ведь за эти рассказы им платили очень хорошие деньги, давали всякие ништяки и ордена. При том, что сами они в атаку никогда не ходили – только посылали под пули других.
А настоящую правду о той войне мы услышали лишь после Перестройки. От тех, кто дожил до новых времён – и не побоялся эту правду рассказать.