avderin

Лев Толстой – редкое сочетание в одном лице великого художника и успешного предпринимателя. Проиграв в молодости в карты (или продав для оплаты карточных долгов?) главный усадебный дом в Ясной Поляне (каменный особняк разобрали и вывезли), всю оставшуюся жизнь он с кучей домочадцев, гостей, помощников, приживал ютился в маленьком флигеле. Представляю, как в этой анфиладе проходных комнат люди укладывались спать – по несколько человек в одной комнате. Прямо как в крестьянской семье.
Это, как и выход на люди в подпоясанной верёвкой крестьянской рубахе, и хождение за сохой, внушает большинству людей ощущение, что у Толстого при его многодетности были финансовые проблемы. Ведь именно безденежьем легче всего объяснить тот до скудного скромный образ жизни, который он вёл. Поэтому большинство даже хорошо знакомых с его творчеством людей не догадывается, что он был хозяином большого, всё время приумножающегося состояния. Он скупал земли разорившихся помещиков-соседей и отдавал их в аренду. Потом уже скупал не только в своей, но и в соседних губерниях. Так что без проблем мог бы построить в Ясной Поляне для семьи большой дом. Чтобы у каждого была своя комната. Почему он этого не делал? Может, он не любил быть один, и его устраивало, что вокруг всё время толкутся люди? А так бы они расползлись по своим комнатам. Существует много людей, не терпящих одиночества.
Насколько же это всё удобно или неудобно для остальных членов семьи – думаю, его это не особо волновало. Потому что при всех разговорах о самосовершенствовании он всю жизнь был самовлюблённым сосредоточенным на себе человеком. Есть такая категория людей, у которых из всех местоимений наиболее употребительны все виды производных от «я» -- моё, мне, обо мне, у меня, для меня…
Граф богател – но мира в семью это не приносило. Постоянно были стычки с женой и детьми из-за того, что последним он не хотел давать денег. Понятно, если денег нет. Но ведь были. Граф же считал, что дети взрослые – и сами должны на себя зарабатывать. А не бить баклуши. Я, как отец, очень понимаю, как его это огорчало. Но, с другой стороны, сидеть на деньгах и при этом – сам не ам, и другим не дам... Много лет пугать своих близких, мол, отдам всё на бедных, но при этом не отдавать, а богатеть и богатеть… Конечно, граф занимался благотворительностью, но вовсе не в тех масштабах, в каких мог бы. Даже отказ от гонораров не был такой уж страшной жертвой, если знать, что земля приносила в разы большие барыши. И основной функцией капитала, получалось, было тешить его стариковское самолюбие и нервировать жену и наследников, быть инструментом давления на них.