avderin

То ли осенью 1989 года, то ли весной 1990 я попал на дачу к тогдашнему первому заместителю Председателя Совета Министров СССР (им тогда был Н.И. Рыжков) Владилену Валентиновичу Никитину. Я не был с ним знаком. Просто на этой правительственной даче дворником и садовником работал мой знакомый.
И вот в один из выходных, зная, что шеф не появится, собрал он в своей сторожке небольшую компанию друзей-приятелей. Договорился с охраной. У нас же со всеми можно договориться.
Мы хорошо попарились в вице-премьерской сауне. Были шашлыки, совсем немного вина, зато много чая и разговоров. Просто подобралась такая компания …
Между делом организатор мероприятия провёл для нас неторопливую, обстоятельную экскурсию по дому.
Всё хозяйство выглядело, как небольшое поместье. Большой участок соснового леса за высоким деревянным забором. Двухэтажный деревянный дом с отоплением от газового котла. Какие-то служебные комнаты, какие-то жилые. Во дворе небольшая детская площадка. Отдельно стоящая сауна, ещё какие-то небольшие служебные домики.
Мы обошли всё. Заглянули даже в личные комнаты хозяев. Комнаты метров по 15-20. Никакой умопомрачительной роскоши в них не было. Румынская резная мебель в стиле кичевого барокко – отстояв несколько лет в очереди, такую мог купить каждый москвич. Похожая мебель стояла у многих моих знакомых – вовсе не министров, и не академиков. Телефоны с гербом СССР на наборном диске в каждой комнате – правительственная связь. Подобные аппараты появились ещё в эпоху коммутаторов, когда соединением ведали телефонистки, которым диктовали номер нужного абонента. Тогда возникло словосочетание «позвонить по вертушке». Так много лет правительственную связь и называли «вертушка». Даже когда телефоны с дисками появились на всех телефонных станциях. А правительственные разговоры и дальше обслуживали специальные АТС – доступ в эту сеть с обычных линий был закрыт.
Все лестницы и коридоры в доме были застланы красными ковровыми дорожками. Одно это придавало дому какой-то нежилой казённый вид. А ещё жестяные бирки с номерами. На стульях, креслах, столах… Едва ли не на самых видных местах – чтобы удобнее было проводить инвентаризацию.
Прибрано в доме было идеально. Нигде не лежало забытой перчатки, не висело галстука. В жилом доме всегда где-то лежит карандаш, где-то зажигалка, недочитанная газета, пузырёк с лекарством, баночка с кремом… Здесь же горничная после отъезда хозяев сразу раскладывала всё по ящикам и шкафам. И это добавляло дому нежилой выморочности. Скатерти без пятен, наглаженные занавески…
Но окончательно добили меня бокалы в гостиной. Это была самая большая комната. С сервантом, в котором стояли вазы и фужеры из чешского хрусталя – мечта советских домохозяек. Даже свозь толстое стекло просвечивали нарисованные на донышках масляной краской инвентарные номера. Сквозь каждый фужер, сквозь каждую вазу, не прикасаясь к ним, можно было прочесть, под каким номером числятся они в описи материальных ценностей.
Я никогда не задумывался, хочу ли я быть первым зампредом правительства Советского Союза. А тут задумался. И уже через 10 секунд пришёл к однозначному выводу – нет, не хочу.
Всё вокруг было настолько пропитано духом казённого убожества… Правда, сам Никитин, думаю, этого особо не замечал. У него была работа, которая отнимала всё время и силы. Разглядывать вазы и фужеры, скорее всего, было некогда. А вот семья… Интересно, как они чувствовали себя в этой обстановке?
Но долго они там не задержались. В 1990-м году в стране начались перебои с куревом. Вокруг табачных киосков выстраивались очереди в сотни метров. Надо было найти виновного. Виновным назначили Никитина. Посмотрел в Википедии – Владилен Валентинович жив, ему сейчас 75 лет. Но никаких заметных постов он уже больше не занимал.